ЛЕКСИЧЕСКАЯ ЭКСПЛИКАЦИЯ РЕЛИГИОЗНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ В ОРЕНБУРГСКИХ ГОВОРАХ

 

ПОД- СЕКЦИЯ 5 Языковедение и иностранные языки

 

Якимов П.А.

кандидат педагогических наук, доцент

кафедры русской филологии и МПРЯ

Оренбургского государственного университета

 

ЛЕКСИЧЕСКАЯ ЭКСПЛИКАЦИЯ РЕЛИГИОЗНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ В ОРЕНБУРГСКИХ ГОВОРАХ


Под религиозными представлениями  принято понимать знания и мнения о человеке, об обществе, а также о Высших силах сквозь призму конкретного религиозного учения. Религиозные представления складываются в результате интенционального когнитивного взаимодействия с самой религией, ее объектами и субъектами. Религиозные представления системны; как правило, имеют личную значимость для человека и выступают для него в качестве жизненных ориентиров. Отражая знания, мнения, ценности отдельной личности или группы людей, религиозные представления воплощаются в языковых единицах, совокупность которых является фрагментом языковой картины мира (узуальной или индивидуальной).

Религиозные представления определенной группы людей обусловливаются не только уровнем их знаний о религии, личным опытом, но и их языковой компетенцией, личными смыслами языковых значений (А.Н. Леонтьев). Так, религиозные представления (индивидуальные), воплощенные в говорах, отличаются от религиозных представлений, воплощенных в литературном языке (узуальные), во-первых, тем, что они объединяют собственно религиозные знания жителей села со знаниями суеверными, во-вторых, фонетическими и семантическими особенностями.

Охарактеризуем некоторые особенности лексического воплощения религиозных представлений в говорах Оренбуржья.

1) Для номинации Бога в говорах используются те же лексемы, что и в литературном языке: Бог, Господь. Правда, в ряде населенных пунктов на месте взрывного [г] носители говора произносят фрикативный [g]: «врод’и бы н’е послухала боgа» [1, с. 28]; «за йето gаспот’ йей атказал» [1, с. 28] и т.п.

Частотны в говорах Оренбуржья протективы и восхваления Бога: «а т’ип’ер’ слава богу харашо жыв’ом» [1, с. 58]; «как хто сйед’ит, паворач’ивацца г гор’е и гавар’ит: слава богу, сйехал, а т’еп’ер’ прошшай» [1, с. 11] и т.п.

К группе преставлений о Боге (сонме богов) примыкают номинации сверхъестественных сил на том основании, что они в говорах обожествляются. Таково, например, отношение к домовому: «ран’ше хаз’аин был, ил’и дамавой» [1, с. 29].

2) Представления о воле Бога, о его Завете или требованиях по отношению к людям в говорах встречаются нечасто; используемые для их лексического воплощения языковые единицы, реализуют привычные для литературного языка значения: «ты б’иг’и-ка, б’иг’и, родной бат’ен’ка, а мн’е каг гаспод’ в’ил’ит» [1, с. 32]; «…за йето gаспот’ йей атказал» [1, с. 28] и т.п.

3) Третья группа, характеризующая представления о человеке, обществе, мире, зависящие от представлений о Боге, включает лексемы, называющие отношение человека к Богу, воле Божьей, а также к сверхъестественным силам. В Бога верят: «йежел’и в’ер’иш, сама в’ера спасат ч’елов’ека» [1, с. 68]; Его воле покоряются или не покоряются: «…врод’и бы н’е послухала боgа» [1, с. 28]. Только вера в Бога поможет попасть в рай: «…на т’ем с’в’ет’е в рай папад’ош…» [1, с. 77-78]. Неисполнение Божьей воли может привести к непоправимым последствиям: «gр’ех йей была в’ит’ gн’ездо (в праздник благовещения – П.Я.)» [1, с. 29].

Жители села не считают греховными суеверия, так например, они призывают креститься, когда что-то привидится, померещится: «када т’еб’е блазм’ицца, ты кс’т’ис’ / а мн’е поблазм’ицца, йа забывайу п’еркр’ест’ицца» [1, с. 29], а также используют заговоры от разного рода недугов: «он’е (змеи – П.Я.) кусал’ис, заговоры спасал’и» [1, с. 49]. Следует указать на диэрезу, которая в говорах представлена в слове к’ст’ис’ («крестись»). В таком фонетическом облике лексема используется повсеместно в Оренбуржье и для обозначения обряда: кс’т’ит’, кс’т’ил’и («крестить», «крестили») и т.п.     

4) Самую многочисленную группу составляют лексемы, воплощающие представления о должном порядке культа, церковной организации, взаимоотношениях клира и мира.

Представителей православного духовенства в оренбургских говорах именуют лишь словом поп, имеющим разговорную окраску: «на йет’им острав’е штап Пугач’ова был // рас он на д’ер’ев’е папа пав’ес’ил, йето д’ер’ева цала» [1, с. 14]; «см’ейал’ис’ над н’ом // нан’ималс’и к папу работат’» [1, с. 14]; «поп им гавор’ит, штаб жыл’и харашо и друг друга л’уб’ил’и» [1, с. 19]. В говорах нет разграничения священнослужителей по чинам: лексемы священник, дьякон и под. в анализируемых контекстах не встречаются.

Лексема, в литературном языке обозначающая служителя религиозного культа мусульман: «..пр’иглас’ат йево к мулл’е, разд’енут… потом мулла б’йот йево саламатам… мулла фс’ех б’ил, как хан бухарскай…» [1, с. 16], в говорах номинирует иноверца, татарина, того, кто веками в русского человека вселял страх, олицетворял зло (как следствие монголо-татарского ига).

Для обозначения здания, в котором происходит христианское богослужение, используется лексема церковь: «церкаф’ строил’и к’ирп’ишнайу и д’ир’в’аннайа была // на церкву кладушк’и (укладка хлеба)…» [1, с. 45]; «…бал’шайа церкав’ была…» [1, с. 36]; «…пр’ийежжайут ис церкв’и…» [1, с. 19]; «…шл’и ф церкву…» [1, с. 19]. В речи жителей Оренбургской области наблюдается употребление неправильной грамматической формы слова церковь: оно склоняется не по третьему, а по первому типу склонения (церква, в церкву и т.п.). Других лексем, входящих в литературном языке в данную тематическую группу (например, храм, собор и т.п.), в анализируемых текстах не отмечено. Однако для наименования храмов в говорах иногда используются остатки словосочетаний, зависимым компонентом которых является имя святого, в честь которого назван храм: «…кр’ест с Ивана В’ел’икава…» [1, с. 19].  

Поскольку Оренбургская область многонациональная и многоконфессиональная, то вполне закономерно наличие в селе мечети, что нашло подтверждение в речи жителей села: «...ф как’им gаду м’ич’ет пастроил’и татары…» [1, с. 95].

Среди лексем, обозначающих религиозные артефакты, довольно часто встречаются лексемы икона и крест, обозначающие, соответственно, «предмет поклонения – живописное изображение Бога, святого или святых» [2, с. 243] и «символ христианского культа – предмет в виде узкой длинной планки с перекладиной под прямым углом (или с двумя перекладинами - верхней, прямой, и нижней, скошенной)» [2, с. 305]: «…пр’ив’ос ыкону-ту маскофску, фс’а в жемчук убрата, баgата икона была…» [1, с. 57]; «…мат’ их фстр’еч’айет с ыконой…» [1, с. 19]; «…дрgой атв’еч’айа: баgаства там бал’шайа, кр’ест с Ивана В’ел’икава…» [1, с. 21]; «…стол стаит’, сасуды, хр’ест, иванgел’ийе л’ажат’…» [1, с. 21]. Наименования икон в говорах отсутствуют, несмотря на то, что названия большинства сел в Оренбуржье восходят к названиям икон и православных праздников (например, с. Покровка, с. Воздвиженка) и каждое село имеет свой престольный православный праздник.

Лексемы пост, святки, масленица, благовещение, спас, венчание и др. наименования праздников, обрядов и таинств в оренбургских говорах употребляются в прямых, привычных для религиозного дискурса значениях: «…ран’ше посты сабл’удал’и / пост шест’ н’ед’ел’ дл’илс’а…» [1, с. 11]; «…на св’атк’и варажыл’и…» [1, с. 31]; «…бывалач’и вот как у нас на мас’л’ин’ицу была…» [1, с. 58];  «…на мас’л’ин’ицу маладых разувал’и…» [1, с. 31]; «…народ гавор’ят: што ты масл’енца н’е с’ем’ н’ед’ел’ бываш, а тол’ка одну…» [1, с. 11]; «…на бал’шой праз’н’ик, на блаgав’ешшын’ийе…» [1, с. 28]; «…зафтр’и gр’ех / блаgав’ешшын’ийе, в йетот д’ен’ пт’ич’ка gн’оздашка н’е в’йот, а д’ефка касы н’е пл’ет’от…» [1; с. 28]; «…нын’ч’и в’ит’ праз’н’ик п’ервый спас…» [1, с. 52]; «…в’инч’ал’и … посл’е в’инч’ан’ийа на свад’бу йехал’и…» [1, с. 55]. Эти примеры показывают, что религиозные представления в Оренбуржье совмещают в себе христианские и языческие.   

Завершая рассуждение, отметим, что лексема вера в Оренбургских говорах используется как синоним слову религия: «…с’истра у м’ина была, аддал’и ийо (замуж – П.Я.) па в’ер’е па р’ил’иг’ии свайей…» [1, с. 31].

Таким образом, анализ немногочисленных лексем, эксплицирующих религиозные представления в текстах, записанных со слов жителей сел Оренбургской области, позволяет говорить, с одной стороны, о единстве религиозных представлений носителей диалектов и носителей литературного языка, с другой стороны, о примитивности, непосредственности представлений первых, поскольку они не лишены влияния со стороны суеверных представлений, берущих свое начало в язычестве. 

ЛИТЕРАТУРА

1. Моисеев, Б.А. Хрестоматия оренбургских говоров / Б.А. Моисеев. – Оренбург, 2004.

2. Ожегов, С.И. Толковый словарь русского языка / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. – М., 1998.